Глухая ночь в безмолвии фонарном

Паутина.

Бредёт на нас, сминая добродетель,

Лишь Internet сияет дивным светом,

Он раб и Бог, и призрачный свидетель.

У Макса.

Ужин состоял из сосисок с картошкой – и то и другое варёное. Зелёный чай с мёдом завершал трапезу. Влажная чёрная ночь прилипла к окнам. Запахи свежескошенной травы и полевых цветов делали воздух густым и пьянящим.

Я – Макс для друзей и подружек, по образованию – астроном, по призванию – созерцатель, по жизни – программист в отпуске. Увлекаюсь дайвингом, поэтому приехал на Тургаяк – в переводе озеро мёртвых – понырять и проверить легенду, связанную с озером. Говорят, его холодные, прозрачные воды забирают грешных людей, и они стоят, покачиваясь, на его тёмном дне вечно, не меняясь, не умирая до конца и не оживая. Такая вечная пытка холодом и темнотой - разновидность Ада по Чубайсу. Завтра должны приехать мои друзья по дайвинг-клубу Джон и Ольга. Они привезут оборудование для подводных съёмок, Я в качестве квартирьера приехал раньше, налегке и снял квартиру, точнее, дом с сараем на берегу озера. Если бы мы знали, к чему приведёт мой ранний выезд…

В доме из всех удобств только электричество и телевизор. Так, посмотрим новости. Слегка искривлённый чёрно-белый диктор едва пробился сквозь шелест помех:« … подземные толчки силой пять, шесть баллов зарегистрированы в Катер-граде. Разрушены многие здания…» Вид города с вертолёта, центральный район, высотки.. Чёрт – впечатление такое, словно чудовище откусило от многоэтажного дома, как от бутерброда с людской начинкой, и оно же потопталось многотонными лапами по улицам и домам – всё в развалинах. Хватаю сотовый – «Абонент временно недоступен» - безмятежно щебечет голосок в трубе на русском и английском.

Тут шкура Земли дрогнула под ногами, сотрясая дом… Телевизор погас, мебель шустро поползла к стене. Я упал и так же шустро пополз к двери. Ползти пришлось вверх и вправо по вздыбленному полу, упираясь локтями и коленками. Снаружи мирное озеро ревело, как океан. Волны плескались у самой двери. Я побежал по неглубокой ещё воде к церкви – она стояла на возвышенности.

Дорога к храму оказалась, как обычно, трудна и опасна. Ноги скользили на мокрой земле, Луна пряталась за облаками. Наконец, чёрный силуэт церкви навис надо мной, закрыв полнеба. Вода осталась позади. Вдруг я крепко треснулся обо что-то лбом. Сноп искр из глаз осветил силуэт креста. Точно, около церкви есть небольшое кладбище, успел подумать я, и земля ушла у меня из под ног.

Железная дверь.

Купола в России кроют чистым золотом,

Чтобы чаще Господь замечал.

В. Высоцкий.

Моя бедная голова пульсировала болью и казалась мне огромной, чужой и тяжёлой. На всякий случай осторожно ощупываю её руками. Большая шишка на лбу - в остальном, обычная голова симпатяги Макса. Руки, ноги целы… кажется. Пробую встать. Темно, как в могиле – похоже, в ней я и есть. Отвесные земляные стены – самому мне не выбраться. Спокойно, Макс, спокойно… Тщательно ощупаем стеночки ещё раз. Так, здесь земля осыпалась от землетрясения, и склон стал более пологим. Попробуем забраться…Чёрт, мать твою…ноги провалились в пустоту, и я падаю ещё ниже.

Подземный ход вёл вглубь холма. Довольно высокий – можно идти, не сгибаясь, и просторный. Впереди показалось слабое свечение. Ход упёрся в железную дверь. Светились щели между дверью и косяком.

Дверь была закрыта на засов с моей стороны – чудны дела твои, Господи. Круглый зал, в центре земляного пола круг, выложенный сияющими цветными камнями. Это сияние освещало зал. Других дверей, кроме той, в которую вошёл я, не было. Понятно, значит строители заходили сюда со стороны озера, поэтому и засов с той стороны. Сейчас выход к озеру засыпан, да и не хотелось мне в разбушевавшуюся ледяную воду. Вода в Тургаяке никогда не бывает теплее 10 или 11 градусов.

Геймеры всего мира поймут меня. Соратники по Doom, Quake и Half-Life. Если из подземелья нет выхода, надо попрыгать на орнаменте, на столах, порубить топором стены – тут-то дверка и откроется.

Я встал в центр круга. Мир зыбко качнулся, свет дрогнул и померк.

Паутина.

Такой же зал, только спектр свечения камней другой. Одна дверь, но засов внутри. Выход к реке был полузавален и основательно зарос кустами, так что теперь бренные останки моей одежды не прельстили бы и бомжа.

Снаружи благодать! Мелкая светлая речка струится по гальке. Позади крутой, обрывистый берег, напротив – пологий, каменистый пляж. Поотдаль, на возвышении красуется храм, сияя золотом куполов.

Знакомый пейзаж – Коуровка – далеконько меня занесло.

Макс легко забежал в воду, искупался, сполоснул одежду, разложил её на камнях и лёг, раскинув руки, глядя в небо. Теперь, пройдя по Пути, он чувствовал, как изменился сам. Он видел светлую паутину Путей между монастырями России, ощущал свою связь с этим миром и был готов, как Кандид Вольтера, возделывать свой сад, вернувшись домой, восстанавливать свой город.